10 августа этого года выдающемуся грузинскому композитору Гие Канчели исполнилось бы 90 лет
В его жизни было все: ранняя слава, премьеры произведений, почетные звания, ордена и премии, неслыханная популярность. Рядом всегда была его семья, были друзья на всех континентах. Еще было то, что можно считать истинным подарком судьбы, — счастливое свойство сиюминутно воспринимать радость бытия. Было свое особое место на этой планете, а вернее, своя микровселенная — Грузия, которую он никогда не уставал воспевать и прославлять.
АБСОЛЮТНАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ ВЕЛИЧИНА, ВЫДАЮЩИЙСЯ КОМПОЗИТОР, ПРИЗНАННЫЙ ВО ВСЕМ МИРЕ он был и останется для нас вечным символом одухотворенной музыки. Автор оперы «Музыка для живых», семи симфоний и множества камерных сочинений, которые исполняются в лучших концертных залах мира известными оркестрами и солистами, кавалер ордена Чести, лауреат премий «Чайка» и «Триумф», призер Киноакадемии «Ника» за киномузыку он горячо любим и в Армении. Гия Канчели был истинным творцом. Он создавал не только изумительную музыку, но и чудесную гармонию вокруг себя. В его благородной, великодушной натуре огромный музыкальный талант сочетался с особым человеческим талантом: он умел разбудить и укрепить творческие силы в других людях. Критики его называли алхимиком, который приобщал людей к голосам мироздания.
Его высоко ценили коллеги во всех странах: «Большой музыкальный талант, занимающий в международном плане абсолютно оригинальную позицию». Луиджи Ноно.
«Аскет с темпераментом максималиста, со сдержанностью затаившегося Везувия». Родион Щедрин.
«Мастер, умеющий сказать простейшими средствами нечто новое, что невозможно спутать ни с чем, пожалуй, даже неповторимое». В. Вольф.
Гию Канчели очень любили в Армении, и каждый его приезд воспринимался с особой радостью. Близкий друг Авета Тертеряна, Алеши Аджемяна, Эдуарда Мирзояна, Александра Арутюняна, Левона Чаушяна и многих музыкантов Гия Канчели неоднократно приезжал в Ереван, где неоднократно исполнялись его произведения. Его музыка всегда ошеломляла, властно утверждая новые формы и свой взгляд на мир. Об этом свидетельствовал и концерт, который прошел около двадцати лет назад, когда в Армению после тридцатилетнего перерыва вновь приехал знаменитый скрипач и дирижер Гидон Кремер со своим оркестром «Кремерата Балтика», гастроли которого простираются от Канарских островов до Северной Америки, включая выступления на самых престижных фестивалях Европы. Большим сюрпризом для ереванцев было присутствие в зале Гии Канчели, специально прилетевшего из Антверпена, чтобы присутствовать на этом концерте. Помимо произведений Шостаковича и итальянского композитора Н. Роты, А. Пярта, С. Губайдулиной в программе было и сочинение Гии Канчели «V&V для скрипки и струнных».
Тихая, медленная музыка Канчели звучала в сосредоточенной тишине зала. Уже начало многим незнакомого сочинения сразу показалось и удивительным, и прекрасным. С каждой нотой открывалась музыка необычайного облика, стиля, способа выражения. И великолепным было исполнение, подчеркивающее тихое, сосредоточенное свечение красоты, хрупкой, легко ранимой. Эта музыка захватила с первого мгновения и не отпускала до тех пор, пока не истаял в зале последний звук.
Как монолог-исповедь, на одном дыхании пропела весь концерт скрипка Кремера, которая парила над оркестром. И казалось, прежде не приходилось слышать ничего подобного — по глубине драматизма, чистоте лиризма, по полноте растворения артиста в музыкальном потоке. И когда истаял в зале последний звук, после долгой тишины зал ответил восторженным ликованием. Буря оваций еще долго гремела в зале. Спустя несколько лет состоялись и Дни музыки Гии Канчели в рамках X международного фестиваля «Ереванские перспективы».
Три программы из произведений Гии Канчели, прозвучавшие в Большом зале им. Арама Хачатуряна и в Доме камерной музыки в исполнении Филармонического оркестра Армении под управлением Э. Топчяна и оркестра «Серенада», всемирно известных солистов Гидона Кремера (скрипка), Гиедре Дирванаускайте (виолончель), Максима Ризанова (альт), Андреаса Мустонена (дирижер, скрипач), как главы одной эпопеи, прорыв в неизвестность сквозь бездны отчаяния и крики боли. Музыка Канчели, соединившая всю боль и красоту мира, доходила до каждого слушателя, вызывая ответное чувство.
Не только солисты, но и все участвовавшие в концертах коллективы были в замечательной форме, обеспечив подлинный успех прозвучавшим сочинениям: Литургии для альта и симфонического оркестра,Sio для скрипки, ударных и струнного оркестра, Broken chant для гобоя,скрипки и оркестра, Ex Cоntrario для двух скрипок, бас-гитары, синтезатора и струнного оркестра, представившим нашим слушателям разносторонне одаренного музыканта.
— Я РАД, ЧТО ДОВЕЛОСЬ СНОВА ОКАЗАТЬСЯ В ЕРЕВАНЕ, И ИСКРЕННЕ БЛАГОДАРЕН ЗА ВЫСОКУЮ ОЦЕНКУ МОЕЙ МУЗЫКИ, — сказал в своем слове Гия Канчели. — Рад тем более, что всегда чувствовал интерес к Армении, ее народу, своим коллегам — армянским композиторам, с которыми меня связывает давняя дружба. Чтобы стало ясно, что значит для меня Армения, нужна простая арифметика: если представить, что каждую симфонию я писал 2-3 года, а их у меня семь, шесть из которых написаны в Дилижане, то нетрудно вычислить, что в Доме творчества «Дилижан» я провел не менее 15 лет. Эти и последующие годы подарили мне радость общения с армянскими композиторами. С годами многое менялось в моем отношении к целому ряду крупных художников, а любовь к моим друзьям остается неизменной и к тем, кого, к сожалению, сейчас уже нет с нами, и к тем, кто рядом. Это Авет Тертерян, Лазарь Сарьян, Алеша Аджемян, Григорий Ахинян, Сергей Параджанов, с которыми у меня были близкие взаимоотношения. У меня были тесные контакты и с Гаяне Хачатрян… Это была совершенно необыкновенная художница и личность, второго такого человека я не встречал. И я очень рад, что вместе с Параджановым моя любимая Гаяне провела всю жизнь в Тбилиси…
В дни праздника музыки Канчели состоялись не только концерты, но и встречи — в Министерстве культуры РА, в Доме-музее Арама Хачатуряна, на которых он в свойственной ему полушутливой манере отвечал на вопросы. Мы приводим лишь часть его ответов.
— Когда я в 1991 году уехал в Берлин, то намерен был там поработать всего лишь год. Но затем в Тбилиси началась гражданская война, и я получил первое предложение и деньги из Амстердама. Тогда я решил, что пока у меня будут деньги буду жить и работать на Западе. Не знаю, к счастью или к несчастью, но с тех пор деньги у меня не кончаются, получаю все больше предложений и живу теперь уже в Бельгии. Но в Тбилиси бываю часто.
…Мир, конечно, изменился. Но вряд ли могли измениться музыка, трактовка музыки. А вообще музыка, которая обращена к душе человека, вряд ли меняется, и вряд ли изменится ее восприятие, потому что, как отметил один из исполнителей, «речь в музыке идет о страдании души», — а она всегда страдает в любом обществе. Жаль, что ушли из жизни близкие мне Авет Тертерян и Шнитке, но Валентин Сильвестров и Арво Пярт, Эдисон Денисов здравствуют (интервью 2009 г.) и плодотворно работают.
А на вопрос о работе в кино Г. Канчели ответил так:
«Писать музыку к фильмам очень легко, если плохой сценарий и слабый режиссер. Если режиссер хороший, как, например, Данелия, то сочинение музыки отнимает немало сил и времени. Так что легче писать симфонии и другую музыку. Хочу рассказать один эпизод, связанный с Данелия. Как-то я зашел на «Мосфильм», когда шло озвучивание «Мимино». Мкртчян и Буба в это время озвучивали эпизод по поводу воды. Поскольку Фрунзик родился в Ленинакане, он должен был сказать, что вода в Ленинакане занимает второе место в мире. Я это услышал и, отозвав Данелия в коридор, сказал: «Я шесть своих симфоний написал в Дилижане, почему он говорит о воде в Ленинакане?» Данелия посмотрел на меня — видимо, ему понравилась моя сорочка — и сказал: «Снимай сорочку, и я скажу, чтобы Ленинакан заменили на Дилижан»…
